Смерть по расчету [Сборник] - Алексей Макеев

тоже мужество нужно. Просто ошиблась девчонка по молодости, зато сама от убийцы умудрилась сбежать, выжить на пустой дороге в холод. Так что внутри у нее не только упрямство, но и сильный характер.

– Что есть, то есть, – расплылся отец в улыбке. – Это она в меня пошла, если уж что решила, то своего добьется.

Когда мужчины поднялись наверх в палату, Алена уже стояла в верхней одежде. Но отец остановил ее ненадолго и попросил всех выйти из палаты. Что там говорил он дочери, неизвестно, но к Гурову девушка вышла с улыбкой на лице. Она кивнула оперу:

– Едем в морг?

– Уверена? – переспросил Лев. – Зрелище не самое приятное, может быть, лучше у врача уточнить, разрешит ли такую поездку.

Алена лишь покачала головой:

– Я сюда не вернусь, вещи и документы родители заберут. Пора возвращаться домой, к нормальной жизни. Хочу взглянуть и убедиться, что этот кошмар закончился.

– Тогда идем в машину, поедем в морг.

В машине Алена молчала, с любопытством разглядывала улицы и прохожих. Неожиданно рассмеялась:

– Так красиво кругом, я в больнице будто год уже нахожусь. Невероятно приятно увидеть город, обычных людей не из окна палаты.

В здании морга она уверенно зашагала по коридору, но уже когда криминалист выкатил тело из камеры хранения, вздрогнула и пошатнулась. Лев подал ей руку, на которую девушка оперлась, ее начала бить дрожь. Она медленно стянула ткань с лица мертвого мужчины, потом еще ниже, обнажив труп по пояс. Несколько секунд девушка всматривалась в лицо, потом протянула руку и провела по щеке пальцами.

– Да, это Георгий, – сказала она.

Вернувшись в машину, Алена достала из сумочки бутылку с водой и жадно глотнула. И вдруг неожиданно улыбнулась:

– Я столько раз представляла, что он мертв. Столько раз… А сейчас ничего не чувствую, только облегчение и жалость. Представляете, мне его жалко…

Лев молчал, ждал, когда у девушки затихнут эмоции. Она поежилась, посмотрела ему в глаза:

– Я расскажу вам сейчас, как все случилось. Наверное, для протокола не нужны подробности, но, если что, потом повторю. Расскажу, как все было, чтобы вы понимали, что это был за чудовищный зверь.

– Хорошо, поедем в управление и там побеседуем.

– Нет. – Девушка дрожала, хотя в салоне во всю работала печка. – Я хочу рассказать все сейчас. А потом еще раз. Мне это трудно, но нужно, чтобы самой осознать до конца, что все закончилось. Он ведь мертв, умер. Его больше нет. Понимаете? Я свободна и могу делать что хочу, без страха.

Алена снова жадно глотнула воду из бутылки и, словно пробуя слова на вкус, опять повторила:

– Умер, совсем умер, безвозвратно. – Она покачала головой. – А я ведь когда-то его любила. Я выросла без отца, вернее, он был, конечно. Но со мной практически не общался, приезжал раз в месяц с охапкой подарков, совал мне в руки и снова пропадал. Пока маленькая была, радовалась, скучала, ждала его каждый день, на балконе могла часами стоять, высматривая знакомую машину. Мне хотелось с ним погулять, чтобы он прокатил меня на машине по городу, пошел со мной на торжественную линейку в школу или пришел на концерт в музыкалке. Но он так был помешан на своем бизнесе, что был готов отказаться от семьи. Предлагал мне сменить фамилию, боялся, что украдут и будут требовать выкуп. А по-моему, он меня стеснялся, что я родилась девчонкой, да еще и такой… Неженкой и тихоней, цветы люблю выращивать и книжки читать. На рыбалку не взять, в бизнесе мало толку, всего боюсь, даже накричать не могу. Отец всегда пытался сделать меня удобной, чтобы не носила его фамилию и не притягивала возможных похитителей, чтобы вышла замуж за выбранного им парня и родила наследника, чтобы в институте выучилась и работала в его фирме бухгалтером, помогала ему деньги отмывать. А рычаг воздействия у него был всегда один – деньги. Не будешь меня слушаться – пойдете с матерью на улицу из моей квартиры, за институт перестану платить, матери денег не дам на операцию. В общем, не жизнь, а существование в золотой клетке. Я старалась денег у отца вообще не брать, только на оплату учебы и на операцию маме. А жила на свою стипендию, хотя он и ругался, что выгляжу как нищенка и одеваюсь в обноски. Но я мечтала, что выучусь и отдам ему все его деньги, что он вложил в меня. Я все в тетрадь записывала, каждый рубль, что он мне дал. Хотела в пакете принести эти деньги и сунуть ему, как в детстве он мне пихал игрушки и подарки. И уйти. А потом все изменилось…

Девушка замолчала на несколько секунд, лоб у нее был покрыт испариной, и Лев выключил печку. Но Алена не замечала его действий, перед ее огромными голубыми глазами плыли воспоминания о первой встрече, о том дне, что перевернул всю ее жизнь.

– Это был январь, мой любимый месяц года. Когда до весны осталось совсем немного, еще месяц, и мир вокруг начнет потихоньку оживать. Я тогда перешла на четвертый курс в нашем местном филиале. Была вторая или третья пара, я уже устала и ждала, когда можно пойти на обед и передохнуть от длинных лекций, от этих нудных цифр и уравнений. А потом в аудиторию вошел он, высокий, уверенный в себе, какой-то невероятный, будто из другой жизни. Он поздоровался, представился: «Георгий Жилин», начал говорить о предмете, который будет преподавать, но я уже ничего не слышала, даже дышать перестала. А он говорил, говорил, смотрел на всех внимательно, отвечал на вопросы. Я же была как во сне, в сказочном сне, где все яркое, звучное, прекрасное. В конце лекции он поймал мой взгляд, и меня как кипятком окатило; я, после того как лекция закончилась, не смогла встать. Вот просто сидела как дура в аудитории, все вышли, а я продолжала сидеть. Георгий меня спросил, все ли в порядке и, может, нужна помощь. Я молчала, смотрела на него и молчала, не могла даже слова сказать. Тогда он принес мне из буфета воды, рассказывал какие-то истории, отвлекал. Не ушел, пока я не пришла в себя и не смогла подняться, потом на своей машине отвез к дому. Я каждый день ждала его возле аудитории, это выглядело безумием, все шептались за моей спиной, пересмеивались, но я не могла ничего с собой поделать. Да и не хотела, просто стояла и ждала, когда он закончит лекции и подвезет меня до дома. Постепенно стеснение ушло, Георгий